Джеймс Клавелл - Гайдзин. Том 2
И тут он увидел, как один измочаленный канат лопнул. Клубок тросов и канатов заскрежетал, натянувшись, перевернулся и немного распутался, потом больше, потом весь гроб целиком выскользнул нижним концом вперед и, ударившись о воду, начал разваливаться. Какое-то мгновение его верхушка держалась на поверхности, потом скрылась под водой, оставив после себя пену и пузыри. Всплыл кусок ткани, это был флаг Струанов. Следующий пенистый вал прошелся, как метлой, по поверхности моря, расчистив ее, схватил Джейми за ноги, выдернул их из-под него, протащил его вперед до основания бушприта, потом поволок по палубе назад к корме, пока Тинкер отчаянно боролся за управление судном.
Поражаясь тому, что он все еще жив, Джейми обнаружил, что лежит на корме, сплевывая воду и пытаясь отдышаться. На пределе своих сил он добрался до двери и ввалился в каюту.
Ская все так же рвало в углу, он почти ничего не соображал, Хоуг без сознания лежал на животе на полу каюты. Анжелика свернулась клубком на скамье, где он ее оставил, угрюмо держась руками за поручни, постанывая и тихо всхлипывая; глаза ее были плотно зажмурены. Дрожа всем телом, он рухнул на скамью рядом с ней. Грудь его ходила ходуном, голова опустела, лишь одна мысль застряла в ней: он все еще жив, и они все еще в безопасности.
Через некоторое время его взор очистился. Примерно в миле от них виднелась земля. Он заметил, что дождь поутих и море тоже. Теперь лишь редкая волна перехлестывала через борт. В ящике под скамьей он нашел одеяла, завернулся в одно сам, и укутал в другое Анжелику.
– Мне так холодно, Джейми, где ты был? – всхлипнула она, как испуганный ребенок, лишь наполовину представляя, что происходит вокруг. – Мне так холодно, так одиноко, я чувствую себя ужасно, но я так рада, что мы сделали это, так рада, о, Джейми, мне так холодно…
Когда они подошли к причалу фактории Струанов, на небе уже проглянули несколько размытых звезд. Было еще довольно рано, ночная тьма только-только начала сгущаться. Небо расчистилось, обещая назавтра хороший день. Торговые суда и флот мирно стояли на якоре, не потревоженные штормом, горели штаговые огни – только на пакетботе кипела работа при свете множества масляных фонарей, мерцавших во мраке, как рой светлячков.
Кочегар ловко выпрыгнул на причал с канатом в руках и привязал катер, потом помог выбраться остальным. Сначала Анжелике, потом Скаю и Хоугу. Джейми легко поднялся по ступеням, все еще завернутый в одеяло, его знобило, но не слишком сильно. Скай и доктор появились с посеревшими лицами, их желудки еще не улеглись, в голове шумело, ноги подгибались в коленях. Анжелика же теперь чувствовала себя гораздо лучше. Головная боль прошла. Ее не рвало, она даже не почувствовала морской болезни. Еще раз она смогла выплакаться до конца. Последние полчаса в море она провела на палубе, подальше от пропитавшегося кислым запахом рвоты воздуха каюты. Там она присоединилась к Джейми, стоявшему на полуюте, и подставила лицо сладковато-соленому ветру, который скоро вымыл из ее головы всю мерзость.
Позади нее Хоуг прокашлялся и сплюнул сгусток мокроты в воду, плескавшуюся о сваи.
– Прошу прощения, – пробормотал он, отчаянно нуждаясь в глотке спиртного. Тут он заметил, что творится на носу: треснувшие брусья, носовой люк разбит, бушприт исчез, фалы тоже, б[о]льшая часть фальшборта. – Черт, что произошло?
– Волной на палубу занесло какие-то обломки, что-то похожее на ящик. В первый момент я даже испугался, – ответил Джейми.
– о-то мне показалось, что я слышал какой-то треск… Я… думаю, я… думаю, я загляну в клуб перед сном.
– Я пойду с вами, – вызвался Скай. Ему был нужен не один бокал, чтобы желудок наконец угомонился. – Джейми? Мисс Анжелика?
Она покачала головой, а Джейми сказал:
– Отправляйтесь, сегодня больше делать нечего. Не забывайте о плане. – Они договорились, что, если их спросят, они не скажут ничего, кроме того, что провели в море символические похороны, больше ни слова.
По счастью, никто из остальных не видел, как гроб застрял у бушприта и как он сражался с ним, кроме Тинкера. Еще в море, сразу, как только представилась возможность, Джейми поднялся в рулевую рубку:
– Боцман, насчет того гроба, снизу никто ничего не видел, так что ты тоже ничего не видел и ничего никому не скажешь, или пеняй на себя, клянусь Богом. Это будет нашим секретом.
– Воля ваша, сэр-р. – Тинкер протянул ему свою фляжку и отдал честь. – Спасибо. Если бы не вы, лежать нам на дне, всем нам – заодно с ним.
Во фляжке оставался всего один глоток, но он помог.
– Я уже думал, мне с ним не справится. Забудем все. Так ты даешь клятву, а?
– Как скажете, сэр-р, только прежде чем мы забудем об этом, когда гроб-то рухнул и развалился и он из него выпал, ну и перепугал же он меня, клянусь Богом. Мне тогда показалось, будто он пытается забраться, черт меня подери, назад.
– Господи Иисусе, – охнул Джейми. – Ты все выдумываешь, я ничего подобного не видел… выдумки все это.
– А вот и нет, сэр-р, мне-то сверху было виднее, чем вам, так? И я видел это чудови… прошу прощения, сэр-р, я видел, как он вывалился из гроба и замолотил руками, пытаясь всплыть на поверхность, прежде чем его затянуло в бездну.
– Ты все выдумываешь, клянусь Богом. Это же ужас, что ты говоришь!
– Это святая правда, сэр-р, да поможет мне Господь! Конечно, это длилось всего один миг и кругом его была морская пена, да только я его видел вот как вас сейчас! – Тинкер сплюнул на ветер, постучал по дереву, сделал знак, оберегающий от дурного глаза и от лукавого, и потянул за мочку уха, чтобы показать, что говорит серьезно. – Святая правда, сэр-р, чтоб мне провалиться на этом месте, у меня сердце тогда подпрыгнуло до небес. Прямо так наверх и рвался он, пока Дэйви Джонс не утащил его на дно, голого, как младенца.
– Чушь какая-то несусветная! Чепуха! – Джейми вспомнил, как он тоже вздрогнул и коснулся дерева на всякий случай. – Тебе померещилось все это, боцман, хотя я готов поклясться перед Богом, что у этого гроба словно был свой собственный разум, и причем злобный.
– А я о чем говорю, сэр-р, в него сам Сатана вселился. – Тинкер снова сплюнул на ветер, покрываясь потом. – Руками он молотил, наверх рвался, уже как бы другой совсем, глаза открыты и все такое, тут я и подумал, что это он по наши души…
– Да прекрати ты, ради Бога! Малкольм никогда бы не сделал нам ничего плохого, – заявил он, неуютно поеживаясь. – Это твоя голова сыграла с тобой дурную шутку.
– Мне сверху, сэр-р, было лучше ви…
